…арей одинаково за то, что они все живы, здравствуют и вполне жизнеспособны не в пример абааhы. Отсюда, айыы не применялись без противопоставления к абааhы и наоборот. Говоря иначе, не было бы понятия абааhы, не возникло бы и понятие айыы таким же образом, как сопоставляются понятия о жизни и смерти.

Как неразлучные антиподы, понятия айыы и абааhы - близнецы. По времени возникновения и языку они оба не могли быть разными. «Абааhы», или «аба чи», на древнейшем угро-самоди означает «мёртвый человек». «Айыы», или «аи йи» на том же языке значит «великий человек».

О головокружительном долголетии понятий абааhы и айыы можно судить по тому, что на том же угро-самоди возникли названия всех крупнейших рек Якутии: Лена, Алдан, Олекма, Вилюй, Колыма, Анабар и т.п. На том же языке образованы все древнейшие односложные и двухсложные этнонимы циркумполярного региона: Майя, Астек, Йинки, Йурен, Йурак, Куп, Дьап, Чап и т.п.

Образ мысли на заре человечества по наглядности и непосредственности напоминает образ мысли ребенка, впервые начинающего приглядываться к окружающей среде. Отсюда, на мой взгляд, довольно легко можно войти в русло мысли создавших термины «Аба чи» (мёртвый человек) и «Аи йи» (великий человек). Так они назвали две противоположные души мёртвых и живых существ. Обе эти души назвали «человеком». Те души представляли в виде маленьких человечков, живущих внутри каждого живого существа, не разбирая, кто рыба, кто скот, кто птица, кто пресмыкающееся, включая и самого человека, якобы имевшего внутри себя маленького человечка, именуемого «душой». И поскольку все живые существа имели внутри себя одинаковых человечков по имени душа (человек), потребовалось явно чем-то выделить душу человека из их среды. Тут не обойтись без эпитетов. Для абааhы эпитет отыскался: «мёртвая душа» или «мёртвый человек». А вот как выделить из общей серой массы микроскопических человечков - душ всех живых существ - душу самого живого человека? И тот эпитет употребим до сих пор: из серой массы и сегодня люди стараются выделиться при помощи эпитета «улуу», «элэ», «еле», «аи» — «великий», «большой». Так, явно, возник сам по себе термин «Аи йи» - «великий человек», отделявший душу самого человека от человекообразных душ рыб, птиц, зверей и другой живности. Как видите, и тут ни капельки божественности, солнечности, богосозданности. «Аи йи» просто отделял душу человека от живых душ остального животного мира.

Тут нужно объяснить, почему тот же Айыы одновременно употребляется в виде запрещающего возгласа «нельзя». Здесь мы явно имеем дело с нравственно-воспитательными приёмами древних. Возглас: «Айыы, не делай так!» мог означать: «Не делай так: ты ведь Великий человек, а не человечек рыбы, птиц, зверей и гадов», или: «Стыдись поступать так: ты ведь великий человек, разумный». На начальных стадиях развития напоминать о разумности и величии человека явно было жизненно важным. Актуальность того напоминания, как видите, не утратила нравственной важности и до встречи с православием.

Православие - религия неравенства по имущественному состоянию и по положению в социальной иерархии. Такую религию на первых порах невозможно довести до сознания якутян, не имевших ни социальной лестницы во властных структурах (никакой власти не было), ни слишком богатых и бедных. Здесь церковь избрала самый разумный путь внедрения начальных азов православия. Она переработала понятия якутского язычества под православие. Выше уже рассказано о введении представлений о трёх библейских мирах вместо двух якутских языческих. Вместо слова «божественный» приспособили якутское понятие «айыы» — «живой, дневной». Вместо слова «грех» пристроили якутское «нельзя!» — «айыы, инньэ гыныма!»

Глава 9. Дьыл5а, билгэ и теруттэр - предтечи ещё неродившихся божеств

Диринговое язычество относится к той поре, когда северное человечество только что начало выделять себя из общей массы одушевлённых существ. Говорят об этом как легенды о северных Адаме и Еве (Небесный Лыжник и Эллэй с земляночкой), так и понятие «Аи йи» (великий человек, или человек разумный), отличавшее ранних людей от остальной массы очеловечиваемых существ. И тот этап, разумеется, не мог создать раннеклассовое социальное понятие «Бог» и «Бог-творец». Отсюда, язычество того времени не вышло за пределы понятий «жизнь и смерть», «добро и зло», «абааhы» и «айыы». Ни богов, ни ада (тюрьмы для душ усопших), ни рая (курорта для душ примерных и безгрешных). Все понятия данного этапа имеют термины только на древнем угро-самоди. Поздние кальки перевели на промежуточные и поздние языки те угро-самодийские термины. Лишь ориентация на эти термины может выявить пределы исконно местного язычества до осовременивания его поздними понятиями.

Если оттолкнуться от такого датирующего признака, то всё в якутском язычестве, снабжённое сагаязычными терминами, есть или вчерашнее подражание православию, или непонятый багаж сагаязычия, доставленного по эстафете от одного непонимающего социальный строй Енисея к другим северянам и не имевшим представления о социальном строе драчунов за богатство. Так, сагаязычное понятие «Дьылhа» понимается как рок или судьба - зависимость от непонятных сил. Это в нынешнем оправославленном понимании не старого сагаязычия, а современного якутского. А по старому якутскому сагаязычию в основе Дьыл5а лежит не загадочный рок, а всего-навсего «дьыл»-зимовка, т.е. даже не полный «сыл» (год), а лишь перезимовка - Дьыл (от «Дьыл туорааhын» - перезимовать). Какой уж тут рок? Имеется в виду только: как перезимовать зиму при бескормице для скота и нехватке пищи для людей? Из этого будничного хозяйственного понятия скотника и домохозяйки, переживавших за зимние запасы, подражатели православия создали «рок» - «Дьыл5а», при этом ещё добавили «хаан» - «кровь» - «Дьыл5а хаан» - «рок крови». Знатоки эпитетов прибавили ещё «Чынгыс хаан» - дословно «жёстокая кровь» и ещё «Одун хаан» - «кровь племени Одул или Одун». Прибавляется тут ещё поговорка «Кырыы тааска суруллубут» - «начертанное на граненой стеле», т.е. на енисейских стелах-балбалах. Тут такая мешанина, что ум зайдёт за разум. Явно через сагаязычие докатилось до якутов сетование енисейских каменных стел-балбалов о погубленной ханами судьбе убитого воина. А передавшие эстафету языка охотнику севера вовсе не поняли, что за стелы. И в своём истолковании владыку-хана превратили в простую наследственную «кровь» и надгробную надпись - в предначертание будущего. Вот таким же способом из ставших непонятными старых слов архаики сегодня стараются создать новое язычество. Только непонятно, к какой социальной формации привяжут его: к социализму? к капитализму или к прилавкам рынка? А ведь без социального строя не бывает религии.

Аналогичны Дьылда-хаану и сведения о втором якутском вершителе судеб - о Билгэ-хаане. Это или имя какого-то усопшего кагана с древних статуй-балбалов, доставленное в багаже не совсем понятого енисейского сага-языка, или поздняя выдумка подгонщиков язычества под православие. Имя же довольно кричаще характерное, на современном якутском языке означающее «прощупыватель», т.е. «прощупыватель» судьбы. Подобного образца характеризующие картинные имена типичны у персонажей олонхо XIX-XX вв. У раннего язычества полностью отсутствовали личные имена и персонификация. Даже северные Адам и Ева не имели личных имен. Небесный Лыжник указывал, откуда мужчина; Эллэй, или Элэ йи, означал «изначальный мужчина», в якутской кальке «Эр Соготох»; Омогоева дочь вовсе не имела имени; «Омок-ой» означал «отец жены» — тесть.

Такому дорусскому отсутствию личных имён у духов неодушёвленностей и душ, одушевлённых айыы противоречат явно появившиеся под воздействием православия описательные не самодиязычные, а якутоязычные имена для духов-хозяев. Таковы Ынахсыт (дословно «коровник»), Иэйэхсит (дословно «эротичная»), Хатан Тэмиэрийэ (дословно «брызгающий перекаленными угольями» от «тибиир» — «брызгай»), разной профессии Баянай и т.п.

В данном перечне профессионализированных описательно характеристичных имён вызывает удивление полное отсутствие чего-нибудь, посвященного главной опоре жизни до-русских якутян - оленю и оленеводству - и «правой руке» промысловика - собаке и собаководству. Читатели поймут моё удивление, если им напомнить, чем кормились дорусские якутяне. Они все как один до времён Р.Маака (до середины XIX в.) кормились древоедством (заболонь), рыбой и дичью от промыслов. Олень у них был главной «вездеходной техникой». Корова и лошади содержались лишь детям на молоко.

Этот хозяйственный комплекс я назвал оленескотоводством. Его остатки местами сохраняются и поныне. Данный монолитный комплекс, полностью использовавший все наличные ресурсы участка, разукомплектовала царская администрация. Именно с того времени пошла специализация отраслей хозяйства и всех дел якутян. Следовательно, все вышеперечисленные с якутскими терминами духи и покровители типов занятий явно появились только в послерусское время и в подражание русским. О том может свидетельствовать отсутствие особых духов покровителей для оленя с оленеводством и собаки с собаководством. К этим двум животным и связанным с ними занятиям царская администрация отнеслась пренебрежительно. Вот почему никто не догадался придумать богов-покровителей для них, когда в послерусское время началась мода на придумывание богов-покровителей занятий. Здесь остается непонятным, откуда слово «Дьэhегей». Судя по Ынахсыту, вместо «Дьэhегей» следовало ожидать в послерусской выдумке якутоязычный термин «Сылгыhыт» или тунгусоязычный «Муричи» и «Муринчи» (от «мурин» - лошадь). Следовательно, в данном случае бога-покровителя придумали не от самой лошади. Отсюда, «Дьэhегей» явно был забытым древним названием кумыса, изготовляемого не из малосахаристого и жирного молока коровы. А ведь «Дьэhегей» наделён ещё эпитетом «уордаах» - «сердитый», что не годится для ласковой лошади. Выходит, «Дьэhегей» — «сердитый кумыс». И сопоставьте этот термин с названиями «суэгэй», «чэчэгэй», «сэлэгей». Значит, структурно «Дьэhегей» входил в число молочных продуктов. Отсюда, «Дьэhегей», подобно Бахусу, возможно, был единственным пищевым продуктом древнеязыческих времён, имевших собственного духа-покровителя.

ЧАСТЬ П. ПОСЛЕРУССКОЕ ПРАВОСЛАВНОЕ ЯЗЫЧЕСТВО ЯКУТОВ,
ИМЕНУЕМОЕ ИССЛЕДОВАТЕЛЯМИ АМАНИЗМОМ

Глава 1. Как было создано в послерусском язычестве якутов новое подземное царство в подражание библейскому

Вскоре после прибытия в Якутию, вместе с некоторыми пищевыми ограничениями, воеводство запретило и дальнейшее применение арангасных захоронений как антисанитарных. На деле тот запрет был мягкой, необижающе приемлемой формой открытия пути для внедрения в крае православно-библейских представлений. И новый вид захоронений - закапывание покойников в землю по православному обычаю - наполовину очистил путь для возникновения в умах якутов новых воззрений о загробной жизни.

Заменяя арангасы закапываниями покойников в землю, воеводство полагало, что якуты теперь поневоле признают существование под землей библейского подземного царства. Однако якуты это признали лишь наполовину, мол, пусть существует подземное царство злых дьяволов абааhы абстрактно, но не для душ самих якутов лично и не для душ их родичей. Для себя же лично и для своих родичей якуты сохранили прежние арангасные представления о потусторонней жизни. Они полагали, что закапывается только их бренное тело, а бессмертная душа по-арангасному остаётся жить в Орто Дойду, т.е. деля посменно с живыми поверхность земли: ночь - для душ: мёртвых, а день - для живых и для их душ. Лазейку для подобных воззрений оставили намогильники. Якуты сочли их заменителями арангасов, т.е. жилищами для загробной жизни душ. Именно из таких воззрений, они начали строить намогильники «киhи yнгуo5a» (костяк покойника) по образцам своих жилых домов. Например, очень долго и прочно сохранялись «ap5ac унгуох» - срубные полуарангасы для мумификации тел покойников. Последние остатки тех мумификаций исчезли где-то в 20-30 гг. XX в. Мумии в них сохраняли облик лица покойника почти как у живого. До указанной хронологической даты шаманы и отдельные приверженцы древних обычаев сохраняли лично для себя арангасы и замораживание тел покойников в погребениях, напоминающих булуусы, т.е. ледники для длительного хранения пищевых продуктов в глубоких недрах вечной мерзлоты или внутри естественных подземных нетающих линз льда. Всё это создавало условия для веры, что души лично своих родичей и родственников нисколько не связаны с абааhы, созданного в послерусское время подземного царства; мол, то царство лишь для успокоения священников, для приключенческих похождений шаманов и для детективных охот на дьяволов олонховских богатырей. Они полагали, что при отсутствии в прошлом обществе серьёзных преступлений для детективов будет скучно без шаманских баек об охоте на дьяволов и красивых песенных детективов о богатырствова-ниях с абааhы в олонхо.

Таким образом, застраховав лично себя и родичей от попадания в число обитателей только что создаваемого библейского нижнего мира Якутии, самостоятельности ради, якуты с XVII в. дружно пошли помогать церковникам и их добровольным помощникам строить основы будущего подземного царства. Строили ради того, чтобы иметь у себя то, что имеют другие, мол, «чем мы хуже других?». И подземный мир у них получился не совсем библейским. Туда не посылали силком за грехи, ибо их социальный строй ещё не дорос до создания подземных тюрем для покойников. И позже, узнав, какими бывают натуральные тюрьмы, якуты все же не превратили своё послерусское подземное царство в тюрьму для душ усопших.

Своё подземное царство якуты сделали в точности похожим на ночную Якутию, только с ущербными Луной и Солнцем. Небом тому царству становилась поверхность Орто Дойду, продырявленная колодцами похоронных ям. Поскольку до тех колодцев было высоко, то выходы из Нижнего Мира в Орто Дойду караулить не требовалось, ибо летать умели из обитателей Нижнего Мира одни считанные их могучие богатыри. Да и якутам XVII-XVIII вв., не знавшим замков для дверей, ещё не была известна карательная служба собак-церберов. Кипящего библейского котла со смолой для вываривания душ наказуемых якутский Нижний Мир не имел. Всё же, узнав от церковников о наличии в библейском Нижнем Мире опасного большого огня, самодеятельная фантазия придумала огненное море, взятое, очевидно, от редких больших лесных пожаров. То кипящее Огненное море они поставили рядом со своим Подземным Ледовитым океаном. А о том, как могли располагаться рядом две такие противоположные стихии, никто и не подумал, мол, для явной фантазии земные противоречия нипочем. Усовершенствователи вплоть до XX в. придумывали всё новые и новые детали для нижнего и верхнего миров. Так, ближе к XX в. Нижний мир снабдили и третьим морем по названию Араат бай5ал. Они, очевидно, это название взяли от ставших непонятными архаизмов дальних окраин. Ведь Араат - название монгола-скотовода и старое название Тувы. Последняя ещё до конца XIX в. именовалась Ойратией или Айратией. А «Айрат» - древнее угро-самодийское выражение «большие люди», «великие люди» (по численности, как «бар дьон»). Здесь «ай» - «большой», «великий», «-ра» - указатель превосходной степени, «-т» - окончание множественного числа (сравните: Айгур или Уйгур, или якутское «бар дьон», где «бар» - самодийское «большой», «много»). Фантазия любит непонятности. Явно забытое и непонятное «Араат байдал» из архаизма было использовано для козыряния таинственным словом. Побила своеобразный рекорд широта политико-этнического состава дьяволов подземного царства Якутии. Там главнейшим из дьяволов считается еврей из библейского Азраиля (в якутской адаптации «Адьарай»). Вторым дьяволом является «дьаабал» от европейского «дьявол». Третьим, четвёртым и пятым пущены русские «илиэhэй» от русского «леший», «чэчуэккэ» от «соседки» - домового, суллукун от западно-сибирского «щулюкин» (собственно, от селькупского «чулюкин» - «водяной человек»). Шестой дьявол «Дьэгэ-Бааба» представляет собой татаро-монгольского чиновника Бабай-Ага (русская Баба-Яга). Седьмой дьявол взят от чукотского «кэлэ» - «дьявол» и превратился в «кээлээни». В качестве восьмого дьявола фигурирует «Ардьамаан Дьардьамаан» - прообраз местных малочисленных. Девятым дьяволом является кровопийца дэриэтинньик от искажения слова «еретик» - политик, антихрист, революционер, большевик. Десятый дьявол взят из западно-сибирского «аба кши» - «старая женщина» в лице Симэхсин Эмээхсин. Весь набор накоплен за 360 лет послерусского времени. Интересно, а где же дьяволы древних тюрков, хуннов, уйгуров, персов - «предков» якутов?

Создав целое царство под землей, ни церковники, ни народная самодеятельность не объяснили верующим, не задумались сами о том, откуда взялись все те дьяволы. Только народная самодеятельность невнятно пытается уверять, будто те разноэтносные дьяволы являются детьми старухи Буор Махалай (дословно: Зев Земли) и старца Арсан Дуолай (дословно: Зубастая Пасть Земли). Оба прозвища являются картинными обрисовками погребальных ям. Не зря говорят, что религия - зеркало социального строя: якутская самодеятельность всех дьяволов целого подземного царства превратилась всего лишь в детей одной семьи - старцев Арсан Дуолая и Буор Махалая. И сделано это из-за того, что якутская самодеятельность не знала ничего, кроме семьи. О царях и государственном аппарате та самодеятельность и представления не имела. И о таковых уверяют, будто их предки в древности прошли школы государственности гуннов, тюрков и пр.

Глава 2. Новосозданные послерусские боги якутов становятся квартиросъёщиками у небесных абаасы

Наличие в дорусском язычестве своего арангасного, незакопанного в землю, ночного царства для душ мёртвых в Орто Дойду рядом с живыми, как сказано выше, облегчило церковникам создание якутского варианта библейского Нижнего подземного мира. Вариант получился компромиссный, но не признающий Нижний мир как ад - тюрьму для душ якутских покойников. Короче, хоть и было создано с обоюдного согласия абстрактное для сказок Подземное Царство в недрах Якутии, в практическом смысле каждая сторона осталась при своих старых мнениях: язычники продолжали верить в ночную жизнь своих покойников на поверхности Орто Дойду в намогильниках, а церковники отчитались перед своим Центром в Москве, что успешно создали в Якутии инородческий Подземный Мир. Больше никто никого не беспокоил, ибо обе стороны остались довольны друг другом.

С созданием царства Небесного для якутов церкви пришлось попотеть. Дело в том, что по дорусским представлениям безоблачное зимнее небо считалось посылателем самых лютых морозов и жилищем самых злых небесных абааhы - творцов стужи. Короче, небо было заменителем ада. Разницу составляло лишь то, что небесные светила считались небоготворенными, а рядовыми жилищами рядовых небесных людей, как-то ужившихся с небесными абааhы. С семьями людей из небесных светил по легендам земляне вступали в браки. Так, майаатский Небесный Лыжник и Эллэй (в дословном переводе из угро-самоди «Эр Соготох» — «Изначальный мужчина») в браке с дочерью Земли становятся северными Адамом и Евой - прародителями всего человечества. Там легенда сегодня выглядит связанной с Диринг Юряхом - местообитанием самого старейшего обитателя планеты, и южные натуральные Адам и Ева - прапрапо-томками Небесного Лыжника и нашего Эллэя по возрасту, ибо африканский Олдувай вдвое моложе Диринга. Другую трудность для церкви составляло полное отсутствие у тогдашних якутов понятие о Боге. У них имелись лишь духи иччи для неодушевлённостей и души («сюр», «кут») для одушевлённых. Души мёртвых становились ночными абааhы, а души живых и сами живые существа все оптом считались обитателями дневного времени под общим именем айыы. Короче, абааhы и айыы являлись символами смерти и жизни, символами времени обитания. Говоря иначе, термин айыы был простым указателем понятия «немёртвый», «дневной», живущий в солнечное время суток.

О боге-владыке и о боге-творце дорусские якуты не имели и представления, ибо в их обществе не было ни владык, ни царей, ни даже больших рядовых богачей. Слово «хан», перенесенное эстафетой сагаязычия, они понимали не как царский титул, а как «хаан» - «кровь», т.е. как указатель кровного родства. «Чынгыс хаантан» («Одун хаантан») они применяли только как ответ на вопрос, кто он по крови и пуповине («Кимтэн кииннээх, хантан хааннаах?»). При этом «чынгыс» употреблялся лишь в нарицательном значении «суровый», а не как имя знаменитого Чингисхана. Сатирическое «хара хан» - «злой хан» хакасского сагаязычия долганское и якутское сагаязычия превратили в простое имя «Харах хан» - «глазастый».

Без учета социальной базы, имеются уверяющие, будто у дорусских якутов имело место тэнгрианство, т.е. якобы имели бога тэнгри. Тогда где же дьяволы, сопутствовавшие на том же языке тэнгри? А богов без дьяволов не бывает. Кроме того, общество, доросшее до создания бога, должно обязательно иметь царя или диктатора. Знали бы якуты таковых - не пришлось бы царя называть «ыраахтаа5ы», а назвали бы «русским каганом» или «русским ханом». Только непонимание этих двух титулов якутами заставило толмачей прибегнуть к описательному «ыраахтаа5ы» - «живущий далеко» с прибавлением русского термина «тиун» - «начальник». У якутов не оказалось и своих начальников. Попробовали применить для слова «начальник» «золотоордынский» «нойон» (господин). Однако по-якутски это слово звучало как «мальчишка». Вот почему толмачи русский «тиун» приспособили как адаптированный «тойон».

Кроме полного отсутствия указанных понятий, внедрению христианских представлений о боге серьёзнейшими помехами являлись легенды о северных диринговых Адаме и Еве, т.е. об Эллэе и его жене. Согласно той легенде, род людской на Диринге, т.е. Орто дойду, создан не Богом, а путём простой женитьбы рядового небесного человека Элэ йи (изначального мужчины Эр Соготох) на девушке из Орто дойду - дочери Омогоя. Здесь вместо божественного сотворения, диринговое язычество выставляло свою версию о возникновении человечества путём естественного размножения, и небесные люди выставлялись не богами-творцами, а рядовыми распространителями своего семени. Более того, по той легенде якуты выставлялись прямыми кровными родичами небесным людям. Христианству тут оставалось или принимать якутов как полубогов, или полностью опровергнуть ту языческую укрепившуюся версию. Вот почему легенда об Эллэе и Омогое позднее заменена фальшивым поддельным вариантом. В последнем небесного Эллэя заменили татарином, и спуск Эллэя с небес на землю подменили спуском татарина вниз по течению Лены. При этом его заставили проплыть три с лишним тысяч верст на дурацком одном бревне. Это сделано для снятия с Эллэя его древнего небесного ореола. Ту фальшивку явно сделали не чужие, а свои «улучшатели» веры. Это видно из почерка подделки. Наличие той подделки первым обнаружил талантливый Г.В.Ксенофонтов.

XVIII, XIX, XX вв. прошли в тщетном состязании между церковью и охристианенным шаманизмом: имя чьей выдумки пристроить к привозному угорскому термину «тангра». Церковь в своей якутоязычной литературе и в церковных службах стремилась, чтобы якуты под тангрой признавали одного Иисуса, т.е. чтобы говорили «Христос» - «К-н айыы тахара».

Шаманизм же в шаманских камланиях и в олонхо пытался внедрить под понятием «тангра» имя своего новопридумываемого языческого бога. Однако в имени последнего единства мнений не выработалось и не выработано по сей день. Каждый шаман, олонхосут, алгысчыт предлагали бесчисленное количество новопридумываемых характеристичных имен. При этом в виде главного божества называли супружескую чету: Кун Айыы Тойон, Кун Кубэй Ийэ Хотун; Кун Аар A5a Тойон, Аан Алахчын Хотун и т.п. Точного и конкретного здесь ещё не придумано: богоизобретательство продолжается и ныне. Точных имён нет и в бесконечном наборе описательно характеристичных имен духов иччи-покровителей типов занятий, которых в последнее столетие грамотная самодеятельность стремится выдать за богов.

Церковники и самодеятельность общими усилиями заселили-таки небо морозных абааhы новосозданными богами. Конфликта в том общежитии избегнули путём деления небес на ярусы, созданные из примера многоярусности облаков. И всё же в то новосозданное обиталище богов в стране небесных дьяволов не создали курортный рай для безгрешных душ Якутии. Таким образом, верхний и нижний миры библейского образца стали лишь бесплатными приложениями к древнему диринговому понятию о нахождении на поверхности земли нормальной и загробной жизней. Ненужными для практики жизни верхним и нижним мирами пошли пользоваться только шаманы и олонхо в своей общей детективной охоте на дьяволов.

Глава 3. Православный шаманизм

Дорусский шаман был лекарем-одиночкой. Организоваться в жреческую касту шаманам мешали конкуренция из-за клиентуры и отсутствие властных структур в обществе. Победителями в той конкуренции становились одни авторитеты. А авторитет достигался тем, кто нагнал больше страха окружающим. Чем больше опасались могущества отдельно взятого шамана, тем выше становился его авторитет. Только к таким, прославившимся своим могуществом, и обращались окружающие за специализированной психопомощью. Их приглашали для лечения сильно больных и для налаживания личных своих дел. Будничные обряды и лечение от мелких недугов население проводило само своими народными приемами. Подобное положение с обрядами и лечением продолжалось до появления Советской власти и запрета религии. Любопытно: после запрета шаманизма в Якутии насовсем исчезли такие страшные неизлечимые психические болезни, как «мэнэрик» - психотропные песни от имени душ усопших, «омурэх» - полусумасшествие от имени дьявола, «чиччик» - юродивые (их лепет считался вещим), «эттэ-тии» - шаманский психоз, «ичээн» в якутской кальке «кор-буеччу» — болезнь «ясновидения», «таарымта» - вселение дьявола (лечили путём «изгнания беса»). За 70 лет указанные болезни без всякого лечения и профилактики исчезли настолько, что сегодняшняя молодежь и медицина Якутии не имеют и представления о них.

Дорусский диринговый шаман был порождением охотничьего образа жизни. Отсюда, он тоже был охотником, но охотником на дьяволов — «причин» болезней и смерти. Если обычный охотник вел промысел при помощи собаки, то шаман-»охотник» охотился на дьяволов при помощи мёртвых душ всех видов хищников: пернатых «когтистых», «клювастых», наземных «клыкастых» и водных самых «зубастых». Отсюда, этот «охотник» при помощи своры тех душ хищников чувствовал себя властелином всех стихий. В воздухе, в воде и на земле дьявола должны были догнать стаи его духов-хищников в виде зубастых рыб, клювасто-когтистых пернатых и клыкастых всех зон. Охотясь «на благо» людей на дьяволов, шаман считал себя единственным героем-спасителем человечества от дьяволов, т.е. рекомендовался единственным чудо-охотником-истребителем дьяволов.

Дорусский шаман, в основном, был лекарем-психотерапевтом. Однако, когда поступал заказ, не отказывался выступать в роли квалифицированного мага, помогавшего своей клиентуре «выправлять» их личные и хозяйственные дела, обе свои обязанности он выполнял, совершая камлание кы-ырыы (дословно: греметь).

«Кыырыы» было своеобразным театром, где выступал единственный исполнитель — шаман со своим помощником — кутуруксутом (дословно: подбиратель «хвоста» шаманского плаща, мешавшего движениям). У всех шаманов было принято начинать камлание с протяжных громких зевков и воронова крика «хух». Зевки означали, что день для душ живых и для самих телесных живых кончился, и им всем пора спать. Одновременно шаманские зевки возвещали всем дьяволам и душам усопших о наступлении той половины суток, в которой все Серединное царство Орто дойду становится ареной для деятельности ночных сил. Подражая крику ворона «хух», шаман звал к себе своих духов-помощников: аубастых, когтистых и клювасто-когтистых хищников. Последние должны поспешить на крик «хух» таким же образом, как в лесу вороны-падалыцики слетаются по такому же крику клевать обнаруженный труп живности. Отсюда и плащ шамана, копирующий ворона-падалыцика, первым возвещавшего о смерти любого живого существа. Следовательно, выставление шаманом себя вороном-падалыциком заимствовано в седой древности от методов приручения хищников. Последних охотник мог подманить к себе только путём их подкормки. А душ мёртвых хищников, по мысли шамана, нельзя было подозвать к себе иначе, как только объявлением в виде крика ворона о чьей-то смерти или приближении скорой смерти больного. Чувствуя поживу от той смерти, шаманские духи-хищники должны поспешить к своему хозяину-человеку в одежде ворона, ставшего возвещателем о приближении очередной смерти человека или другого живого существа.

Убедившись в прибытии на кровавый пир всех приглашенных духов-хищников, шаман начинал камлание с предварительного подкармливания своих питомцев, чтоб они с голоду не набросились на ещё живого больного. Подкармливал он, подбрасывая в огонь клочья остропахнущей шерсти с чадящими каплями жира. Далее уговаривал тех хищников набраться терпения, мол, пожива ещё не готова. Затем он торговался с ними о том, что наживу для их пира пытаются отнять другие хищники — дьяволы, и их он начинал натравливать на того дьявола, который вызвал недуг больного, пригласившего шаманить. Камлая дальше, шаман повествовал и артистично инсценировал, как его духи-хищники, подобно охотничьим собакам, всей стаей по воздуху, воде и земле преследуют того дьявола. Опасаясь мести со стороны дьяволов, шаман часто ограничивался отпугиванием и отгоном подальше от больного дьявола-виновника. Однако вернувшихся с погони своих духов-хищников шаман обязан был накормить свежей кровью. В качестве той крови резали скотину, взятую у больного. «Попробовав» крови жертвенной скотины, духи-хищники уходили. В других случаях шаман вел камлание в направлении, чтобы дьявол болезни оставил больного в покое, взяв за него жертвенную скотину. В подобных случаях шаман камлал без своих духов-помощников. Отсюда бескровных камланий шаман не мог провести. Если он пытался провести хоть одно камлание без крови, то его духи-хищники набрасывались на семью и родичей самого шамана. Имело место мнение, что у неумелого шамана погибали вся семья и родичи. Поэтому никто не одобрял появления в семье домашнего своего шамана. По той же причине девушки не выходили замуж за шамана по своей доброй воле. Его все называли «йунг» (по угро-самоди) или «ойун» (в сагаязычной адаптации). А «йунг» означал «живой дьявол»-(тыыннаах абааhы). Его не подпускали к судьбоносным мероприятиям. Появление шамана даже без бубна и плаща на свадьбах и ысыахе считалось проклятием. Это была проклятая профессия. Люди становились шаманами вынужденно, для самолечения от страшной психической болезни «эттэтии» - «шаманской болезни».

После прихода русских лекарское шаманство и народное обрядовое язычество постепенно пошли создавать общий шаманизм не прежнего языческого толка, а шаманизм православный. Только с этим именно православным шаманизмом и имели дело все якутоведы и шаманисты. Его они и выдавали за «исконно якутский шаманизм», не замечая православную начинку. Так упущено очень много