С. СОМОГОТТО

Из истории религии Айыы

УДК 256-842-9(=512.157) ББК 63.5(2Рос=Як) С61 Сомоготто.
С61 Из истории религии Айыы / Сомоготто. — Якутск : Олонхо,
2010. - 28 с.
ISBN 978-5-904628-15-4. Агентство CIP НБР Саха

Семен Иванович Николаев-Сомоготто (1923—2004 гг.) — этнограф, канд. исторических наук. Данная книга написана в 2000 г. Автор излагает свои мысли об истоках религии Айыы народа саха. Признаки появления основ нынешней религии Айыы наблюдаются у древних пращуров сегодняшних якутян чуть ли не с самого начала их жизни на территории Якутии. Название религии Айыы оказалось по своему возрасту ровесником древнейшим топонимам края. Данная краткая запись — первая ласточка в данном направлении.
Книга рассчитана на массового читателя.

© Сомоготто, 2010 ISBN 978-5-904628-15-4
© Оформление. НКИ «Олонхо», 2010

С О Д Е Р Ж А Н И Е

1. Отрывки из истории религии Айыы [c. 3-18]

2. Якутские Адам и Ева [c. 18-21]

3. Соперничество религий [c. 22-24]

4. Религия Айыы, но не шаманизм [25-26]

1. Отрывки из истории религии Айыы

До открытия следов сверхдревней зари человечества на стоянке Диринг Юрях на реке Лене близ г. Якутска Якутия, Субарктика и Арктика считались снежно-ледяной пустыней, где и речи не могло быть об обитании на этих суровых широтах ранних людей.

Поэтому Север принято было считать получившим свое население от переселенцев из более южных областей с более мягкими условиями существования. Диринг Юрях опрокинул все указанные домыслы. Последние были связаны с традиционной недооценкой творческих возможностей зари человечества, мол, куда им в таких суровых краях, где нелегко даже сегодняшним людям. На деле же оказалось так, что приполярные невзгоды лишь подстегнули жизнеспособность пращуров.

У древних пращуров сегодняшних якутян признаки появления основ сегодняшней религии Айыы наблюдаются чуть ли не с самого начала их жизни на данной территории. Например, попробуйте определить в цифрах время, когда появились впервые на планете такие, как Лена, Енисей, Олекма, Анабара (Анаабыр), древнейшие топонимы крупнейших рек, названия которых не посмели заменить другими все последующие поколения. Даже при приблизительной прикидке дата получится оглушительная. Так вот, название религии Айыы оказалось по своему возрасту ровесником вышеназванным древнейшим топонимам края. Как показали значения сохранившихся калек тех топонимов, топонимы Лена, Алдан, Олекма и религиозный термин Айыы созданы на одном и том же древнесамодийском языке. Например, старые эвенки реку Лену называют то «Элэ Энэ», то «Бэгды бира». Последнее название в переводе из эвенкийского означает «Большая река». На вопрос «Откуда это название?» чуть ли не во всех группах эвенкоязычных в разные годы я получал удивительно одинаковый ответ: «Это эвенкийский перевод слова Элэ Энэ, т.е. «Лена». О том, с какого языка переведена та калька, ответить не смогли все те информаторы, которые уверяли, что «Бэгды бира» есть перевод значения топонима Элэ Энэ (Лена). Между тем, те же информаторы уверяли, что Олекма означает «Большой при- [3]-ток», а Алдан — «Большая речка». При этом они уверяли, что «так говорили наши старые люди». При проверке оказалось, что чуть ли не всюду в планете «ко», «кы», «ку», «ка», «га», «кэ», «хэ», «то», «ту», «те», «ва», «во», «ма», «зя», «зе», «за» означают «река», «вода», «озеро», «речка» и т.п. Эти слова употреблялись то в одинарном виде в единственном и множественном числах (одна и та же река в разных своих отрезках имела разные названия. Поэтому множественное число в топониме, очевидно, означало объединенные названия всех тех разноименных своих отрезков), то указанные односложные «вода», «река» употреблялись в паре из одноименных и разноименных слогов. Например, односложный Хэм — древнее название Енисея поставлено во множественном числе, так как эта река и ныне в разных своих отрезках и притоках имеет разные названия: в верховьях она Хем, с притоками «Улуг Хэм», «Бий Хэм и Каа Хэм». А в низовьях она уже не «Хэм», а Энэ Сой (Енисей), означающий «Матерая река». В других случаях та же односложная «река», «вода» упрямо повторяет один и тот же слог дважды так, что получается «вода, вода», «река, река». Например, речка «Тогто» близ Охотска и речка «Татта» в Центральной Якутии повторяют одно и то же «Та Та» и «То То». В переводе этот повтор означает «речная река». Как бы объясняя это явление, в сегодняшней гидроно-мической терминологии якутского языка имеются понятия «Юрях юря-га», т.е «речная река» (подчеркивается чей приток), «Кюель Юрэга», т.е. «озерная речка». Если это понятие приложить к Татге, то она в самом деле «речная речка», т.к. является притоком речки Амги. А речка Тотта — приток р. Аим. В Африке Конго почему-то дважды повторяет «река река», т.е. «Ко» и «Го», на «н» посередине флексия. У рек Олекма, Алдан и Лена одно общее слово. Это слово «Элэ» (Элэ Энэ), «Элэ бле» (Эле Кыма), «Ала, Ал» (Ала Дон или Ал Дон). Во всех этих случаях «Элэ», «Эле», «Ала», «Ал» означают: «Большой», «Великий», «Единственный». Сравните это с Ала Тау (Большая гора), «Элэ Тон» — «Большое озеро» (оз. Эльтон). В случае «Олекма» — «Элэ» «Кыма» (Большой приток). «Ал Дон» (р. Алдан) переводится как «Большая речка». У него свой приток «Копру» или «Копра» («приточище»). Именно по этому притоку Алдан сопоставим с рекой Дон, так как и у него приток Хопер. Откуда взята вторая часть топонима «Элэ Энэ» (у Лены) подсказывают соседние топонимы Энэ Сой (Енисей), «Энэ Быра» (р. Анабара), «Энэ Дыр» (р. Анадырь). Все эти реки не являются притоками, а прямо впадают в Северный Ледовитый океан. Следовательно, «Энэ» или «Ала» означает «матерая» (а не чей-то приток). На каком языке «Энэ» («Элэ» или «Ала») подсказывает слово «мать»: во всех самодийских и угорских языках дети обращаются к своей маме «энэ», «инэ». Сегодняшние якуты и эвенки -[4]- «мать» тоже называют «ийэ», «инэ». «Йи Йэ» — «мать человек». Как видим, якуты, называя реку Лена «Олуенэ», как в консервной банке, сохранили древнесамодийское «Элэ Энэ» — «Матерая река», «Великая река», «Большая река».

Между тем, на хантыйском языке топонимическое понятие «Большой, великий, единственный» выражено словом «Ай». Например, у речки «Ай йунг пох» сохранилась калька «Большого черта речка». То же слово «Ай» встречается на приточке р. Кэнтомэ — Айыы Тайбыт, где искажено «Ай Йи Той» — «Большой приточный приток». Тот же «Ай» можно увидеть и в топониме Аим-Ай йим («Большая речка»). Вверх по Мае якутов удивляет топоним «Айаайа или Ай Йа Йа» — «Большая речная река».

Теперь мы подошли вплотную к названию самой религии якутов — к термину «Айыы». Термин «Айыы» состоит из двух угро-самодийских слов «Ай йи». Здесь «Ай» имеет значение «Ала» (Элэ) «Великий, большой, изначальный, первый». Короче, «Ай» и «Ала» (Элэ) одинаковы по своему значению. Слово «йи», составляющее второе слово термина «Ай йи», переводится как «мужчина, человек». Отсюда, «Айыы или Ай Йи» означает «Изначальный мужчина» (северный Адам без Евы), «Великий мужчина», «Великий муж», «Великий человек». Точно такое же значение имеет и имя якутского Адама — Эллэй, где Элэ йи тоже «Изначальный мужчина», «первый муж», «великий человек». В эпосе американских индейцев «Песнь о Гайавате» в виде главного божества, на зов которого сбегаются все племена на курение «трубки мира», выступает «Китчи Манита». Примечательно, что подобное же слово «Киси Манита» встречалось и у якутов до недавнего времени. Это понятие означало «благородный, уважаемый, почитаемый человек». Здесь одинаковый прямой дословный перевод этих двух главных божеств вряд ли случаен. У американских индейцев и народов Сибири по сей день сохранились одноименные племена. Американские Тилинкиты одноименны с сибирскими Теленгит. Сибирский «Остяк» в Америке «Ацтек». Американская «Майя» — у якутов «Майя» (во множественном числе «Майат»). Тот же термин у якутов сегодня фигурируется как Мэйи (Мэйик) и Байагантай. Здесь «Байадантай» получился путем замены звука «м» на «б» (сравните Марха — Варка) и добавления «тан» и «тай» (Майя — Ган Тай). От такого древнего названия Майя Ган Тая сохранилось до сегодняшнего дня имя героя Майадатта Бэрт Хара. Эвенкийские «Быйаги и Пуйаги» также являются видоизмененными Майя. К Майе относится также эвенкийский Майагир (Маугир) или Манегир (Ванегир). Американское племя из эпоса «Песнь о Гайавате» «Омок» одноименен с юкагирским племенем Омок и якутским фратриальным термином «Омок», от которого имя -[5]- тестя Элляя — Омокой. Сюда можно добавить одинаковое почитание орла сибиряками и американскими индейцами. Возможно, как Айыы и Китчи Манита переводятся и Аллах с Адамом. Термин «Аллах» очень похож на «Алла х» (Великий человек). А Адам на «Йа Дам» («Великий или Изначальный Человек»). Возможность подобной интерпретации позволили этнонимы Йе Мен, Йо Мут, Ба Хи Ре Йин, Йоман и топонимы Ти Гир (Тигр), Анкара (сравните Ангара Байкальская) и т.п. Выходит, у разных богов звучания их имен разные, но изначальное их значение было абсолютно одинаково. Вот почему, возможно, всюду говорят убежденно о том, что Бог Един. И это вполне законно.

Невзирая на наличие огромной копны трудов, история якутской религии Айыы осталась вовсе нетронутой. Данная краткая запись — первая ласточка в данном направлении. В указанной копне трудов даже сама суть данной религии практически осталась вне поля зрения исследователей. Судите сами. За многовековое издание не выяснены даже точное самоназвание религии и основная ее цель. Во всех трудах исследователи были заняты только тем, как перевести на чужие языки практически непереводимые термины религии и попыткой сопоставить обрываемые куски религии с такими же растерзанными кусками подобных ей религий разных частей планеты. Указанные попытки сопоставлений и переводов терминов представляли собой фактически исследовательскую эпидемию. Последняя исходила из ложного мнения, будто бы представление об отдельно взятой конкретной языческой религии станет более понятным читателю, если, не обрисовывая целиком, ее разодранные куски выставить в чужоязычных терминах и в сопоставлении с не всегда сопоставимыми частями других религий. Подобная практика была похожа на попытку обрисовать никогда не видевшим цветы шиповника в красках и частях гладиолуса или кактуса, мол, все они растения. В подобных описаниях физическое освежевание языческих религий производилось с целью разрезать вначале их на куски, чтобы потом из тех разнородных кусков составить так называемую «классификацию» и «систематизацию» типа «анимизм», «фетишизм», «тотемизм», различные культы и т.п. При этом отсутствие полных аналогов для указанных классификаций не волновало никого. Все довольствовались нахождением лишь малейших намеков или подобием классифицируемых признаков. И натяжки шли до полного обезображивания свежуемой ножом самобытной языческой религии.

Описанное освежевание языческих религий представляет собой лишь внешнюю, бросающуюся в глаза часть подводного айсберга. О на удивление вольном обращении со святынями «примитивных» рели-[6]-гий и произволе с ними в английском памфлете «Закон Паркинсона» с неповторимым сарказмом отмечается, что для признания классификации антрополога и этнолога люди любой гуманитарной профессии с подготовкой и без подготовки кидаются в путешествие для добывания и опубликования сенсационных экзотических сведений о «примитивных» религиях, и чем экзотичнее тот материал, тем больший авторитет получал антрополог. В погоне за такой сенсацией появлялось все большее и большее количество устрашающих картин о тех религиях, вплоть до каннибализма. Трудно поверить, имел ли на самом деле на свете религиозный каннибализм. Подобное сомнение создает наличие у части ученых меркантильной болезни охоты за подобного рода сенсациями и экзотикой. Ради весомой кучи гонорара нуждающемуся в финансах исследователю не совсем недопустимо сгущение красок или перенесение нравов преступного мира для искусственного очернения придуманной злой экзотикой бесправные и всегда беззащитные «примитивные» религии. Трудно верится в те экзотические религиозные были и небылицы больше из-за того, что авторами подобных описаний являются всегда и всюду посторонние, а не сами представители тех религий и, по крайней мере, представители самих тех народов. Каждая религия — это, прежде всего, кодекс нравов, поведения и социальных взаимоотношений. У крупных социальных религий все это оформлено отчетливо и ясно. А в язычестве те кодексы оформлены несколько иначе, чем в крупных и поздних религиях. При обрисовке их ради экзотики дилетантами и сторонними наблюдателями у тех религий чуть ли не полностью вычеркнуты и выкинуты за борт именно те кодексы. Без последних те религии получились выглядящими не то детскими шутками, не то развлечениями не совсем разумных созданий. Именно подобный показ и создает экзотический интерес дабы чувствовать себя на непревзойденной высоте в свете той экзотической «дикости». Именно на такой базе возникла идея деления ступеней развития человечества на «дикость», «варварство» и «цивилизацию». И идея эта практически открыто глумилась над своими предшественниками, точнее, над собственными дедами, прадедами и пращурами. При этом никто не обижался, полагая, будто это не касается напрямую каждого лично. Не обратив на это внимания, все же на планете отыскались обижающиеся на дарвинистские взгляды о происхождении человека якобы из обезьян. Призадумались бы внимательнее, не принявшие обезьяньего пращура, могли бы выкинуть и термины «дикость», «варварство» и «цивилизация». Однако этого не сделано из-за того, что до недавнего времени и иногда по сей день встречались и встречаются племена и народы, находившиеся и находящиеся на ступенях «дико-[7]-сти» и «варварства» с указанными «непонятно» экзотическими религиями. Сваливая на них все прошлые этапы развития, «цивилизованные» и полагают, что этапы «дикости» и языческих религий к ним будто не относятся и это, мол, лишь удел отроду отсталых племен и народов. И на этой почве родился расизм и представление о неполноценности отсталых. Между тем, археологические находки и остатки колдовства и языческих суеверий у самых высокоразвитых могли бы напомнить каждому, что на свете никто не родился цивилизованным и сразу с сегодняшними крупными религиями. В итоге следует заметить, что описанное пренебрежительное отношение к языческим видам религий есть результат как бесправия тех религий, так и отсутствия заинтересованно защищающих права тех беззащитных религий. Между тем, с крупными религиями не обращаются как попало. Здесь примеров хоть отбавляй: католики и православные, шииты и сунниты, индуисты и мусульмане Индии не только соперничают друг с другом, но и служили и служат бесконечным распрям и войнам. Приговор писателю Салману Ружди за «сатанинские стихи» — красноречивейший образец защиты от глумления родной веры. При таком подходе с каждой экзотической религией количество Салманов Ружди достигло бы астрономических величин.

Выяснение ранних этапов истории религии Айыы осложняется тем, что похоронные обычаи в данном крае были не совсем такими, какие издревле распространены в теплых частях планеты. Собственно принципы прятания останков усопших во всей планете копируют методы хранения пищи впрок, точнее, с методами хранения впрок мяса и рыбы. Здесь дело не в каннибализме. Человеческий труп состоит из того же мяса и костей, что и у рыб, и животных. Отсюда при стремлении сохранить труп подольше не было иных методов, как консервация рыбных и мясных продуктов. Отсюда египетские мумии, очевидно, копируют сушение мясных и рыбных продуктов в условиях пустынной жары. Не найдены еще мумии с применением засолки, вяления и копчения. Последующее развертывание археологических раскопок должно где-то наткнуться и на такие виды мумификации. В основе закапывания в землю лежат способы для хранения рыбы и мяса в ямах. В последних облицовка стен, обертывание продуктов или применение ящиков и коробов всюду было обязательным. Только в кустарниковой тундре оберточный материал заменяла обкладка из кустарников. Отсюда при захоронении человека та яма заимствована полностью, а обкладочный материал остался тем же с заменой в отдельных случаях полотнами ткани. Трупосожжение взято из древнейшего арсенала борьбы за чистоту природы. И древние, выходит, не могли терпеть гнилости. Закапывание -[8]- в землю также исходило из того же взгляда, оформленного в мораль и оболочку. Именно при трупосожжении возник термин «костяк», заменяющий слово «могила». Сожженные кости покойников собирали в короба, сосуды, в разного рода обертки. Их разная зона хранения соответственна своим природно-климатическим возможностям. Воздушные захоронения на лабазах, в наземных коробах — особенность зоны лесов. Часть рыбных и мясных продуктов в данной зоне хранилась именно подобным способом. В данном случае понятие «могила» заменяется терминами то «короб», то «лабаз», то «костяк». У водных обитателей применялось подводное захоронение. В тундре применялось уничтожение трупа, оставляя разрезанные куски на съедение птицами и хищниками. Однако и в данном случае кости тщательно собирались и ставились на вечное хранение в зависимости от подвертывающихся возможностей.

В дорусской Якутии встречались в древности все вышеописанные способы, за исключением закапывания в землю. Поэтому в более древних видах эпоса — олонхо все богатыри абаасы отдыхали только на лабазах. И потусторонний мир размещался не под землей, а в ночи, в части неба, посылающего зимние стужи, и на злой холодной западной и северной сторонах — родине злых холодных ветров края. И подобное представление — одно из неоспоримых свидетельств о том, где размещалась древнейшая прародина якутов и якутян. Судя по дошедшим до нас сведениям о религии Айыы, вера эта родилась на самой заре человечества и состояла отнюдь не из одного шаманства. Дело в том, что о самых ранних этапах религии Айыы могли бы указать не общеизвестные «предметы культа», а самые наибудничные предметы обыденной жизни. Однако характерные особенности таких предметов почти не изучены во всех видах язычества. Судя по Якутии, на подобных предметах делались особые сакральные отметины, искусственные изъяны, неприменимые в будничной жизни особенности их изготовления. Увы, археология еще не вооружена подобными знаниями. Особые предметы культа и шаманства появились, видимо, в виде показателя, что данная религия достигла пределов, очень близких к этапу ее очень высокого развития. Выходит, сегодняшняя археология не в состоянии зафиксировать утробный период развития религии Айыы, а может констатировать лишь ее этап после ее родов. Однако и с фиксацией такого позднего этапа развития религии Айыы обстоит совсем неважно. Даже выкопанные археологические материалы подобного рода специалисты не берутся констатировать из-за недооценки умственных способностей пращуров северян, мол, слишком рано им дойти до такого уровня. Таково уничижение пращуров и высокомерие наших современников, мол, только они способны на все и куда древ-[9]-ним до высокого полета разума и интеллекта. Я слепой исследователь. Мне нелегко по каждому случаю делать библиографические справки с указанием литературы и точных страниц текста. Поэтому навести подобные справки оставляю зрячим в случаях надобности. Сегодня упоминания и ссылки я делаю из того, что видел и читал в своем зрячем положении. Полагаю, что читатели поймут это мое положение, ибо то, что накоплено мной, нельзя оставлять не доставленным до читателя именно только из-за одних затруднений со ссылочным аппаратом. Одновременно надо заметить, что мы, вероятно, уже подходим к тому рациональному этапу науки, где загромождающий мусор со ссылочным аппаратом вплоть до литературы начала письменности будет отброшен в сторону. Иначе с увеличением информации подобные ссылки на все и вся вовсе будут непосильны. Так как 99% листажа уйдет на одни ссылки.

Будучи аспирантом Института этнографии АН СССР, в начале 50-х годов 20 в., я был свидетелем, как отнеслись исследователи к слишком ранним археологическим сведениям о «шаманстве». Там музейный работник из Красноярска, кажется, т. Р.В.Николаев привозил изображения людей с птичьими головами на археологических предметах. Оценка к ним тогда была: «Слишком рано для появления шаманства». В Якутске И.Д.Новгородовым был раскопан могильник, где шаманский костюм был снабжен всеми сегодняшними атрибутами из одних камней. Специалисты тогда опять усомнились в возможности появления шаманского костюма в век не металла. Те находки и по сей день хранятся в Музее в г. Якутске. В 70-х годах 20 в. начинающие археологи института ЯЛИ ЯНЦ привезли из Колымы раскопанные материалы могильника каменного века. Там шаманский костюм весь был выполнен из кости. На мое замечание о том, что это неолитический шаманский костюм, археологи лишь рассмеялись. Та находка хранится в Институте ЯЛИ. В знаменитом Диринг Юряхе открытия начались с неолитического могильника, составленного из пластин местного плитняка. Когда-то эта братская могила, очевидно, представляла собой наземной коробчатый арангас (воздушное захоронение). Подобные не закопанные в землю короба — арангасы, выполненные из бревенчатого сруба, сохранялись в Якутии до 19 века. В те срубы — короба покойник укладывался в долбленом саркофаге. Саркофаг обертывали в бересту. Все пространство внутри сруба, оставшееся свободным от саркофага, заполнялось древесным углем во избежание распространения наружу трупной гнили. Наличие внутри сруба долбленого саркофага указывало о том, что данная разновидность захоронения [10] сошла с дерева, так как в крае в тот период изредка сохранялись еще остатки подвешивания тех саркофагов на деревьях. Диринг Юряхский плитняковый короб не имел внутри «сошедших с дерева» долбленых саркофагов, не было угольного заполнения. О том, что это захоронение представляло собой братскую могилу, сооруженную наспех, свидетельствует наконечник костяной стрелы, застрявший на лопаточной кости одного из покойников. Выходит, межродовые и межплеменные стычки имели место и тогда. Небольшое количество жертв указывает, что Север и тогда не позволял держать крупные вооруженные отряды. Представьте себе кочевников, по одной, две-три семьи, кормившихся только от охотничьего и рыбного промысла. Даже такие малые группы еле-еле могли прокормить себя, обшаривая огромные площади. Где в таких условиях воевать крупными дружинами. Очень возможно, что в данной братской могиле представлены члены всего лишь двух семей, столкнувшихся до драки с применением охотничьего оружия. Именно только о подобных стычках повествуют поздние якутские предания о так называемом «периоде кыргыс», простонародно истолкуемом гиперболизирование как «период кровавых распрей» («кыа хаан илбистээх кыргыс уйэтэ»). При внимательном разборе в стычках того «кыргысова периода» участвуют мужчины всего лишь двух-трех семей и то только до первой капли крови первого раненого. А господствующий фон тогда составляли не боевые действия, а лишь словесная перебранка да потрясание оружием. Собственно именно таковы сюжеты и олонхо. О том, что словесная перебранка и потрясание оружием очень и очень редко доходили до количества жертв братской могилы Диринг Юряха, могут освидетельствовать долговременные на века сохраненные в памяти исторических преданий о двух-трех жертвах. Были бы часты подобные жертвы, о них молчали бы таким же образом, как эвены и эвенки не делают сенсаций из подробностей охоты часто добываемого медведя и волка. Антропологический облик тех диринг-юряхцев представляет точную копию якутов, живущих сегодня в том районе. Наконечники стрел из этого захоронения похожи не только по формам, но даже и размерам на содержимое колчанов 19 в., сохраняющихся в местных краеведческих музеях. Те коллекции совсем недавние. Например, лично мой дед Сомоготто до начала 20 в. пользовался такими же костяными стрелами, и его колчан и лук погибли в нашем семейном амбаре на потомственной заимке во время голодовок второй мировой войны. Дед мой прибегал к услугам костяных стрел из-за нехватки и дороговизны пороха и свинца. Лук и стрелы он предпочитал и из-за их бесшумности. -[11]-

Это лишнее свидетельство о том, что между каменной индустрией и веком металлов не было резких хронологических рубежей. В случае с моим дедом неолит заходит анахроническим клином прямо в сердцевину железного века, проходя насквозь век бронзы. И в этом нет ничего удивительного. Ведь, берестяная лодка из палеолита дошла сегодня до эры космических кораблей. Надо себе представить удивление и выводы археологов будущего, обнаруживших осколки ракеты-носителя космического корабля на борту берестяной лодки. Будут писать, вероятно, о чудах века лодки-берестянки. И плитняковый наземной коробчатый арангас Диринг Юряха вряд ли удивил якутян. Последние из своих сегодняшних будней хорошо знают как древние здания со временем по окна заглубляются в грунт. Явно и тот плитняковый короб в свое время был на поверхности, время его заглубило наносами нарастающей почвы. Таких наземных срубных могильников и ныне сохранилось в Якутии немало. В местах обилия плитняка эвены и эвенки Якутии в дореволюционное время массово пользовались плитняковыми ящиками вместо гроба. При наличии они пользовались и естественными склепами на скалах. Все эти общности указывают, что и религиозные представления диринг-юряхцев мало чем отличались от дореволюционных якутян, этот могильник можно отнести к одному из древних памятников местной религии.

К числу тех же памятников следует отнести и писаницы на мархинской «Суруктаах Хайа». У ее подножия в расщелине археолог А.П.Окладников обнаружил многослойный жертвенник. Найденные там предметы свидетельствуют, что сегодняшняя традиция оставлять дары духам местности шла из больших глубин веков. Жаль только, что невозможно угадать, что означали нарисованные там фигурки людей. Характерно, те фигурки очень напоминают традиционный местный хоровод. Выходит, и хоровод идет из больших глубин, как обряд коллективного жертвоприношения и поклонения богам. Остается загадкой, был ли тот рисунок летописью конкретного случая или он, как дорожный знак, назначал на своей оригинальной доске объявлений о дате и месте сбора для жертвенно-праздничного хоровода. Изучая эвенов и эвенков, мною были зафиксированы остатки целой системы рисунчатых дорожных знаков для лесной доски объявлений. Любыми подручными красителями (охра для окраски ровдуги, уголь, природный графит, известка зарубками и царапинами) они оставлялись на бросающихся в глаза придорожных скалах, на затесинах, на стволах деревьев, на втыкаемых в землю специальных афишных досках. Например, предла-[12]-гающий свои услуги шаман оставлял стилизованный рисунок бубна — круг или овал с торчащими рожками. Рядом ставилась дата проезда или приезда знаками традиционного зарубочного местного календаря. Он же мог отметить, объявить на этих досках объявлений предание кого-то шаманской анафеме. Изображалось это портретом чёрта, который должен был расправиться с предаваемым анафеме. Условными рисунками тот же шаман мог объявить о благословении им кого-то за что-то, освящать то или иное конкретное событие. В будничных объявлениях эпидемии болезней людей и животных изображались опрокинутыми оленями, людьми вверх ногами или обведенными траурным кругом или условной обводкой. Гибель детенышей предупреждал рисунок в рисунке. Все эти знаки* о болезни и море предупреждали: «Не ходи туда». Оказывается, люди и в глубокой древности знали, что изоляция больного и места эпидемии — вернейшая мера защиты. Археолог А.П.Окладников оставил большое наследие с попыткой объяснения наскальных рисунков Сибири. Но в них, на мой взгляд, переборщено с шаманской магией явно для делания экзотичней свой труд. Делал бы большой нажим на будничные сообщения своеобразного древнего почтового ящика и доски объявлений были бы гораздо ближе к истине. Ведь и древние жили не одним шаманством, и им почтовый ящик и доска объявлений были так же нужны, как без таковых не обходимся сегодня мы. На мой взгляд, древние якутяне мало чем отличаются от наших дореволюционных дедов и бабушек: те же занятия, те же методы и приемы труда, та же одежда, то же жилище, та же религия. Только орудия труда были из более дешевого и доступного всюду и всем материала. Наступление дорогостоящего модного и дефицитного передвигало якутян от столетия к столетию, от тысячелетия к тысячелетию. Доступность дефицитного, нового делала дифференциацию как по экологическим зонам, народам и племенам, так и по социальным слоям. Вот почему социальные структуры, заходят друг в друга проникающими лазерами и нет резко очерченных границ и хронологических рубежей в распространении любых новинок.

Религия — показательная доска уровня развития, т.е. каково общество, такова и его религия. Согласно индикаторным данным якутской религии, приход тюркоязычия ровным счетом ничего не дал якутам. Если бы тюркоязычие к своему приходу в Якутию находилось на более высоком уровне от местной, то оно вместе с языком отправило бы на свалку истории всю местную религию со всеми ее составными. Однако жизнь распорядилась по-иному: местная религия выкинула из при-[13]-шлого языка — победителя до единого все его привозные термины и понятия. Отсюда вывод напрашивается сам по себе.

Новопришлый язык не привез с собой ничего нового жизненно важного. Выходит, этот язык вышел победителем не из-за высоты культуры, которую он обслуживает, а только через поветрие увлечения новомодным языком. На практике жизни и также бывают победители-пустоцветы. Выходит, опять права местная легенда о том, что Эллэй не привез с собой ни коня, ни корову, а воспользовался готовыми табунами лошадей и готовым скотом своего тестя-аборигена Омогоя. Если не скотоводство, что нового мог предложить новопришлый язык якутянам жизненно необходимого: скотоводство у них свое местное, охотничий и рыболовный промысел они знали не хуже новопришельца извне, а их оленеводство вовсе бесподобно для Севера. Так местная религия с божьей помощью избавилась от первого наступления на ее жизненные позиции.

Нет такого ремесла, где бы накопленное практикой жизни не передавалось от поколения к поколению. И религия Айыы, за тысячелетия привыкшая к сменам языков, приспособилась и к тюрко-язычию. Русские землепроходцы в 17 в. застали местную религию в самом ее расцвете. В списках ясакоплательщиков чуть ли не каждый десятый фигурировал как профессиональный шаман. Шаманская школа тогда явно заменяла сегодняшние обыкновенные школы для детворы, и тогдашнее звание «шаман» заменяло сегодняшнюю запись на личной анкете «образованный». Не указано было только количество оконченных классов. А, ведь, в древних шаманских школах «Уйуйуу» классы заменялись термином «мутук» (дословно: «насест», «ветка древесная»). Указанный своеобразный термин «мутук» в значении «насест» подчеркивал то, что каждый шаман воображал себя вороном. Поэтому шаманский плащ издревле представлял собой стилизованную воронью одежду, где отчетливо выставлялись крылья, перья и хвост. В этом смысле на редкость показателен знаменитый «вороний» плащ американских индейцев, где понятие о черном вороне почти не стилизовано, а только выставлено в натуре. Все это из единого американо-сибирского вороньего плаща.

Сколько б не потрачено красивых слов о веротерпимости, все же очень редко мирно уживаются на одной территории две и более религий. Так и получилось с местной религией и православием. По свидетельствам письменных источников, православные священники шли на восток с первыми же потомками землепроходцев. Однако они действовали на новых местах очень осмотрительно. На первых порах они обслуживали лишь своих пришлых единоверцев на простейших крестах, установ-[14]-ленных на безлюдных местах. Те местности повсюду получали название «Кресты» или «Крест» с добавлением к нему топонимического указателя. Некоторое время спустя указанные простые столбы с перекладиной пошли заменять маленькие срубные часовни. Только в острогах с самого начала пошли строить срубные церкви. В те кресты и часовни вместе с русскими прихожанами с самого начала стали приходить и окрестные местные жители. Приходили они не столько для поклонения чужому непонятному божеству, сколько ради любопытства и от тоски проживания в одиночных юртах. До появления первых населенных пунктов, напоминающих поселки, местные жители всегда охотно приходили на любые сборища, не разбирая, что там было (ярмарка, собрание-сход, молодежные игрища, богослужение и т.п.). Приходить на эти сборище заставляло якутское издревле традиционное приветствие «Кэпсээ» или «Туту биллшг?». Оба эти приветствия дословно переводятся как «Рассказывай», «Что нового?» Это по сути не приветствие, а вопль хронической информационно… Продолжение »

Сделать бесплатный сайт с uCoz